В этой статье хочу коснуться вопроса, как в Абхазии часто искажают различные факты для пропаганды антигрузинского нарратива.

Такая установка не допускает исключений даже в отношении тех грузинских общественных деятелей, которые относились к абхазам с глубокой симпатией, открыто выражая сочувствие судьбе этого народа. Один из ярких примеров тому – личность Якоба Гогебашивили.

В 1887 году в газете "Тифлисский вестник" была напечатана серия его статей «Кем заселить Абхазию?», касающаяся вопроса освоения Абхазии после депортации абхазов Российской империей. Усилиями пропагандистов заголовок статьи превратился в крылатую фразу, которая, по их утверждению, «демонстрирует, что Грузия всегда имела империалистические намерения в отношении Абхазии».

Цитаты из статей Гогебашвили можно найти почти на всех абхазских интернет-ресурсах, посвященных истории Абхазии, в том числе вооруженному конфликту 1992-93 годов. Десятки абхазских авторов, от историков и представителей интеллигенции до публицистов, насаждали мысль, что «сама постановка вопроса уже является доказательством злого умысла грузин по захвату Абхазии, имеющего глубокие исторические корни». И надо сказать, комментаторам удалось таки внушить абхазам неприязненное восприятие всего грузинского, убедить в «извечной злокозненности грузин».

Подобные «научные» статьи являются ярким примером концепции презентизма. Это такая форма восприятия времени и событий прошлого, в которой доминируют установки и опыт настоящего. Презентизм условно можно поделить на два направления. Первое - форма искреннего заблуждения, когда в действия или слова исторических фигур вкладывают современные мотивации, и воспринимаются они так, как будто были сказаны сегодня и им присущи те же смыслы. Другой случай презентизма – это намеренный выбор такой интерпретации исторических событий, который оправдывает или прославляет доминирующие в настоящем политические тенденции, распространение настоящего на прошлое, слепота к историческому контексту и «духу времени». В такой интерпретации гуманист Гогебашвили стал чуть ли не идейным вдохновителем, основоположником насчитывающей века «целенаправленной грузинской антиабхазской политики».

Например, в этих статьях Гогебашвили пишет: "Колонизация Абхазии мингрельцами является делом, имеющим государственное значение». Эта фраза также используется пропагандистами для насаждения мысли, якобы уже тогда в Грузии думали о завоевании Абхазии, колонизации и т. д. На самом же деле в те времена термином «колонизация» выражали не только захват чужих территорий, но и освоение земель и незаселенных территорий своей страны!

Якоб Гогебашвили жил в Российской империи, был ее гражданином и писал в соответствии со сложившимся историческим контекстом. А именно, Российская Империя в 1864 году аннексировала Абхазское княжество, вслед за этим осуществила массовую этническую чистку местного населения, после чего приступила к заселению территории «благонадежным населением», прежде всего - русскими переселенцами из внутренних губерний, как и армянскими и греческими - из Османской империи. Многие районы сегодняшней Абхазии опустели, так как были «очищены» от населения. Несколько десятков тысяч людей были насильственно депортированы в Турцию, многие из них погибли в пути, так и не добравшись до спасительного берега. Исходя из неизбежности процесса заселения опустевших земель абсолютно чужеродным для региона населением, в полемику вступает Гогебашвили, именно в данном контексте говоря о том, что приоритет должен быть отдан ближайшим соседям и родственникам абхазов – мингрелам.

Как и в современной России, в её предшественнице – РИ прямо говорить о преступлениях своего государства было опасно и почти невозможно. Тем не менее статья Гогебашвили начинается с констатации печального факта: «Нынешняя война, наряду с другими многочисленными последствиями, повлекла за собой и то, что один из замечательных уголков нашей окраины вдруг сделался совершенно безлюдным, будучи покинутым почти всеми своими жителями. Мы говорим об Абхазии и ее жителях, оставивших свою родину и переселившихся в Турцию. Переселение это, безо всякого сомнения, не временное, а безвозвратное. Абхазия никогда больше не увидит своих сыновей»... Вряд ли многие из его современников, включая самих абхазов, так открыто упоминали в печати факт этнической чистки в Абхазии.

Гогебашвили, настаивая на заселении опустевшей и к тому времени заболоченной территории Абхазии не чужими для края инородцами, а именно мингрельцами, делает главный упор на схожих климатических условиях, аргументируя это повышенной смертностью от малярии среди представителей других народов, включая жителей даже соседних грузинских регионов: «Зато мингрельцы чувствуют себя в Абхазии, как у себя дома. И это неудивительно. Мингрелия – единственная у нас страна, имеющая во всех отношениях больше сходства с Абхазией». При этом Гогебашвили, чтобы убедить русскую администрацию, проводит мысль о благонадежности мингрельского населения для РИ: «В смысле политическом мингрельцы такие же русские, как и москвичи, и в этом же направлении они могут влиять на всякое в соприкосновении с ними племя». И далее: «Благодаря влиянию мингрельцев самурзаканцы - ветвь абхазского племени, находясь в постоянном общении с мингрельцами, сделались вполне русскими подданными и во время неоднократных восстаний своих соплеменников всеми силами содействовали правительству в подавлении возмущений и усмирении мятежников».

Кстати, последний аргумент Гогебашвили абхазские комментаторы рассматривают в качестве подтверждения им абхазского происхождения самурзаканцев и доказательства того, что грузины в Абхазии до махаджирства якобы не жили вообще, или жили в незначительном количестве. Однако называя мингрельцев «теми же москвичами», Гогебашвили указал на интересную деталь: этническая чистка не затронула самурзаканцев. Принимая во внимание исторический контекст и взгляды Гогебашвили, понятно, что выдавая самурзаканцев за «надежных» для империи абхазов, он, скорее всего, хотел заступиться за оставшееся в Абхазии «виновное население», и вместе с тем убедить власти в желательности заселения края мингрельцами с их благотворным влиянием на абхазов. При этом Гогебашвили констатирует, что мингрелы являются жителями Абхазии, где они не являются чуждым, пришлым элементом. Что же касается употребления в отношении Абхазии термина «страна», Гогебашвили применяет его ко всем историческим провинциям Грузии: «Закрепив за собой внутреннюю торговлю, мингрельцы перенесли коммерческую деятельность за пределы Мингрелии в Имеретию, Гурию, Абхазию и отчасти в Карталинию, покрыв эти страны своими лавками. В особенности большое значение имели мингрельцы для Абхазии, служа посредниками в их торговле».

То, что Гогебашвили не был врагом абхазов и отстаивал свою позицию не ради изменения демографической картины, а наоборот, был обеспокоен судьбой абхазов и не хотел допустить их исчезновения, можно увидеть и в других его статьях. Он неоднократно публично выражал свое отношение к абхазам. В 1907 году в газете «Закавказье» опубликована ещё одна его статья, в которой он пишет, что абхазский язык не должен быть потерян, и у абхазов должна быть возможность развивать свой язык: «Некоторые корреспонденты газет враждебно относятся к переводу богослужебных книг на абхазский язык и совершению богослужений на этом языке. Меня это очень удивляет. Это правда, Абхазия на протяжении многих веков была частью политического тела Грузии, богослужения там совершались на грузинском языке, а письменность была грузинской по желанию самих абхазов, но неоспоримым фактом является то, что абхазский язык является самостоятельным языком, а не наречием грузинского, хотя и родственным грузинскому. Абхазский, как самостоятельный язык, несомненно, имеет право на свое богослужение, свою письменность, литературу. Преподобный Кирион очень сочувствовал созданию абхазской письменности и литературы. Он также попросил принять участие в подготовке национального учебника абхазского языка. Грузины из Сухуми должны действовать в этом направлении и всячески помогать абхазам в этой культурной инициативе».

Более того, Гогебашвили призывал грузинских деятелей помочь абхазам в развитии национальной культуры, что должно было, прежде всего, выразиться в создании письменности и подготовке учебников. Кстати, и Гогебашвили, как и многие другие представители грузинской интеллигенции, критиковал не только грузин, но и абхазскую интеллигенцию, особенно молодежь, получившую академическое образование, но проявлявшую безразличие к этому вопросу.

Надо подчеркнуть, что Якоб Гогебашвили не был профессиональным историком или политиком – он был крупным общественным деятелем, педагогом и занимался в основном вопросами просветительской деятельности, но при этом всегда публично и принципиально отстаивал лучшие интересы грузинского и абхазского народов.

Ражден Каджая