Секретарь "Совета безопасности" Абхазии, бывший "министр" иностранных дел, общественно-политический деятель Сергей Шамба 15 марта отмечает свое 70-летие.

Справка:

Сергей Миронович Шамба – "государственный" и общественный деятель Абхазии, ученый-археолог, доктор исторических наук, один из активных участников "национально-освободительного движения абхазского народа", был председателем Народного форума "Айдгылара". Он возглавлял "внешнеполитическое ведомство" Абхазии с 1997 по 2010 годы, был "премьер-министром", кандидатом в "президенты", депутатом "Парламента". С июля 2020 года Сергей Шамба – секретарь "Совета безопасности" Абхазии.

О том, как велись переговоры с Тбилиси после войны и каким он видит развитие отношений Абхазии с ним, какая сегодня политическая ситуация в Абхазии и как ее исправить, а также о "концепции внешней политики республики" Шамба поговорил со "Sputnik Абхазия". Предлагаем Вашему вниманию выдержки из его интервью:

"[...] Да, за эти годы я общался со многими известными политическими лидерами России и Грузии, с министрами иностранных дел и политиками разных стран. Если говорить о Грузии, да, у нас часто были жесткие переговоры. Бывало и такое, что после переговоров мы вполне нормально общались, могли зайти куда-то выпить кофе или еще чего-нибудь покрепче, но они отстаивали свои интересы, а мы - свои.

Кстати говоря, я никогда ни один из своих юбилеев не отмечал, как и мой брат. Когда мне исполнилось 50 лет, у нас были переговоры в Крыму. Посредники этой встречи – представители ООН – придумали такой формат, который назывался "по укреплению мер доверия", и в этом формате, кроме дипломатов, встречались еще и представители общественности. Я никому не говорил о своем юбилее, но министр иностранных дел Украины по фамилии Зленко устроил большой фуршет и в конце своей речи он сказал, что у меня юбилей, подозвал к себе и подарил часы.

Все выстроились в ряд и стали подходить ко мне поздравлять, в том числе грузинская делегация, состоявшая из депутатов нашего довоенного Парламента, в основном все были беженцы. Они говорили: "Вы наш враг номер один, но мы вас уважаем, потому что честно боретесь за интересы своего народа". Так вот, они тоже честно боролись за интересы своего народа. Поэтому, когда я вел переговоры, я исходил не из каких-то личных отношений, а из принципиальных наших позиций. Они тоже так же. Среди них тоже были вполне здравомыслящие люди, с которыми можно было бы о чем-то договариваться. Конечно, они не отступали от своих позиций, и мы не имели права этого делать.

Сейчас, мне кажется, в Грузии еще менее способные к компромиссам люди. Правда, я слышу, что в обществе есть настроения о том, чтобы изменить взаимоотношения с Абхазией. Недавно читал заявление, которое сделали и подписали известные деятели Грузии, которые сказали о том, что нужно пересмотреть свои взгляды во взаимоотношениях с Абхазией. Я думаю, что этот процесс все-таки имеет перспективу, хоть он и долгосрочный. Когда-нибудь настанет момент реальной оценки ситуации, и можно будет решать какие-то вопросы, которые в рамках общих интересов.

– В одном из своих интервью вы говорили о том, что надо узаконить нелегальную торговлю, которая идет через Ингур. Что для этого нужно, как это сделать и каковы шансы решить этот вопрос?

– По некоторым оценкам, 40% товаров, особенно продовольственных, поступает на наши рынки контрабандой. Кто-то на этом, конечно, зарабатывает, но не государство. Последнее время мои слова искажают, говоря, что я хочу торговых отношений с Грузией. Мы не может установить торговые отношения с Грузией, потому что она сама на это не пойдет.

Если узаконить торговые отношения, то нужно подписать межгосударственный документ. Грузия с нами такой договор подписывать не собирается. Мы видим, что уже более десяти лет в Женеве мы пытаемся подписать договор о неприменении силы, потому что они рассматривают его как межгосударственный договор. Хотя, надо сказать, что в 1997 году, когда мы с Владиславом Григорьевичем ездили в Тбилиси, при посредничестве Примакова тогда между Ардзинба и Шеварднадзе был подписан меморандум о неприменении силы и даже об угрозе неприменения силы, но после этого были события 1998 года. Наша делегация в Женеве поставила вопрос о том, чтобы подписать это, но они уклоняются.

Я говорил не о том, чтобы установить с Грузией торговые отношения, а о том, чтобы с тех товаров, которые контрабандой заходят в Абхазию, с них взимали пошлины, которые пойдут в бюджет государства.

Некоторые говорят, почему бы это не запретить вообще. То, что дает такие прибыли, очень трудно запретить. Во-вторых, я не против того, чтобы наши люди зарабатывали в непростое время, но пусть платят налоги. У нас есть запрет на торговлю с Грузией, подписанный Сергеем Васильевичем Багапш, но там есть лазейка, по которой разрешено до 50 килограммов личного груза проносить. Эти 50 килограммов потом вырастает до 70-100 килограммов. Через российскую таможню можно только пять килограммов проносить. Я считаю, что надо запретить эти 50 килограммов, а те грузы, которые контрабандой заходят, в Галском районе есть таможенное управление, пускай оно изымает. Пусть Кабмин установит тариф на эти грузы и взимает пошлину. Вот о чем идет речь. Я думаю, это вполне реально реализовать.

С одной стороны мы говорим о том, что не хотим никаких отношений с Грузией, а с другой стороны Парламент единогласно обращается в российскую Думу и просит помочь разблокировать регион для того, чтобы были взаимоотношения с Россией и другими странами. Это повторяется в тексте два-три раза. О каких других странах идет речь, если кроме России и Грузии у нас границ нет. Я понимаю их и поддерживаю. Речь идет о том, что если открываются транспортные коридоры, которые сегодня могут оживить ситуацию в регионе, и если есть интерес у абхазской и грузинской стороны, то можно обсуждать вопрос.

Одно из наших привилегированных положений заключается в том, что мы находимся в таком регионе, через который могут проходить разные пути, и на транзитной торговле мы можем хорошо зарабатывать. Когда-то создавалась российско-абхазо-грузинская комиссия по этому вопросу, но так ни к чему это не привело. Я так понимал тогда, видимо, у грузинской стороны нет интереса к этому, потому что им все-таки дают указание отсекать Россию от этого региона.

– Сейчас тоже у них нет такого интереса?

– Ситуация, может быть, сейчас меняется, потому что Россия все равно выходит через Северный Кавказ в Азербайджан и Армению. Хотя иметь альтернативные возможности всегда привлекательно. Возможно, когда-нибудь Россия будет в этом заинтересована.

Мне непонятно, когда говорят, что пусть сначала признают, а потом будем договариваться. Извините, но для того, чтобы признали, тоже надо разговаривать.

– В концепции внешней политики Абхазии есть пункт о многоуровневых переговорах с Грузией. Известно, что этот тезис не поддерживается какой-то частью общества, но на недавней встрече президента с парламентариями Аслан Бжания предложил найти другую формулировку. У вас есть предположение, что могут предложить депутаты и каким этот пункт концепции должен быть?

– Под "многоуровневыми" подразумевается, что переговоры идут на уровне государства, общественных организаций, региональном, например, по вопросам ИнгурГЭС. Это и сейчас происходит. Особенно активными они были сразу после войны при Владиславе Ардзинба, Сергее Багапш. Очень много общественных организаций имели постоянные контакты, выезжали за границу, встречались здесь, там. Поэтому говорить о том, что нельзя, если это происходит…

С моей точки зрения вообще можно убрать этот пункт. Сама концепция предполагает ведения переговоров и прочее. Непринципиальный вопрос, просто из него сделали принципиальный.

– Еще есть такой аргумент о том, что если Грузией не считает нас государством, то как мы можем с ними разговаривать?

– Там же не говорится о том, что если они не хотят разговаривать, то мы все равно будем это делать. Должно быть желание обеих сторон. Если будут такие обстоятельства, при которых это можно обсуждать, чтобы можно было это сделать. Еще раз повторяю, этот пункт вообще можно убрать, и сейчас никто ни с кем не собирается разговаривать.

– По итогам встречи Аслана Бжания и Владимира Путина в ноябре 2020 года была утверждена программа общего социального и экономического пространства между странами. Создана рабочая группа в Абхазии по подготовке предложений к проекту этой программы. Среди предложений российской стороны есть те, которые вызвали негативный резонанс в обществе. Например, вопрос, связанный со снятием ограничений на покупку надвижимости в Абхазии иностранными гражданами, вопросы в сфере энергетики. Какие у вас есть размышления и предложения по этим спорным моментам?

– Думаю, что я первым начал об этом говорить, когда я в последний раз был депутатом Парламента. Я говорил о то, что происходит в этой сфере, не может не беспокоить, потому что много криминального в этом бизнесе стало. Продают квартиры, обманывают друг друга, убийства происходили на этой почве. Все эти сделки опять же проходят мимо бюджета. Я говорил о том, чтобы можно было обсуждать, как узаконить эту деятельность без предоставления гражданства. Многие люди приобретали гражданство, и каким образом они это делали, тоже знаем. Это все породило коррупцию. Сперва все категорически говорили "нет", потом начали рассуждать о каких-то разных вариантах, то про апартаменты, то про депрессивные районы. Я не могу дать конкретный ответ, но надо ведь эту тему начать обсуждать.

Пока этот вопрос выведен за скобки, но мы должны дать ответ в ближайшее время. Во всяком случае президент скоро едет в Москву, и вопрос будет стоять. Если мы будем действовать не из сиюминутных политических интересов, а из интересов общества и государства, то мы к чему-то придем.

– Что касается выстраивания отношений Абхазии с остальным миром, как вы считаете, какие приоритеты, принципы и цели должны у нас быть?

– Конечно, мы должны стремиться к тому, чтобы нас признал весь мир, и такие шаги делаются. Это сложный процесс, и понятно, что здесь исходят не из объективной ситуации или правовых основ, а из геополитических интересов стран. Если говорить о наших интересах, те отношения, которые у нас есть с Россией, они нам дают возможность решать любые вопросы, которые стоят перед нашим государством.

Если говорить об экономике – это огромный российский рынок, и весь мир нам не нужен. Если бы у нас была конкурентоспособная продукция и вывозить ее на российский рынок, то мы смогли бы все свои потребности удовлетворить. Туристы, приезжающие из России – мы даже не можем их всех принять. Если говорить о безопасности, если вы помните, когда-то самая большая угроза была со стороны Грузии, и мы были вынуждены вахтовым методом отправлять госслужащих для охраны границ. Сейчас угроза войны с Грузией вообще отступила на задний план, и никто о ней вообще не думает. У нас есть союз с Российской Федерацией. Знаете, ни одно маленькое государство не может себя защитить, если не выстроить правильные союзы. В этом плане мы смогли это сделать. Так что мы все вопросы в этом союзе решили, нам только остается правильно самим действовать.

Дипломатия, как и военная область, требует больших средств. Учитывая наши скромные возможности, ожидать больших прорывов не стоит, но ожидать какие-то обнадеживающие действия в этом плане стоит.

Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в оккупированной Абхазии