Тревожные новости, поступившие недавно с границы частично признанного Косова с Сербией, заставили мир вспомнить о событиях более чем двадцатилетней давности, заложивших основу разладу между Россией и НАТО, а вместе с ним и кремлевскому тезису о т.н. Косовском прецеденте, вот уже 22 года используемому Москвой как в антизападной пропаганде, так для оправдания собственных преступлений. Но давайте разберемся, есть ли реальные основания говорить о “прецеденте” и уж тем более оправдывать им многолетние последующие деяния Москвы.

Конфликт. Самый кровопролитный этап Косовской войны начался в 1998-ом. Преступления против гражданского населения совершали и сербы, и косовские албанцы, но согласно заключению правозащитников, число жертв среди албанцев было в разы выше.

Переговоры с участием иностранных посредников были безрезультатны: Белградское правительство во главе со Слободаном Милошевичем от компромиссов отказывалось. США и Великобритания предлагали полную политическую автономию края, ввод на его территорию войск НАТО и утверждение окончательного статуса Косова спустя три года волей народа. Но для югославской стороны и это было неприемлемо, - и беспощадная этночистка косовских албанцев продолжалась.

Именно поэтому странам НАТО пришлось принять решение о военной операции против союзной Югославии. И да, сделали они это без одобрения Совета безопасности ООН, предвидя, что Россия и Китай неминуемо наложат вето - даже несмотря на то, что албанцев в прямом смысле слова продолжали вырезать.

“Разворот над Атлантикой”. 24 марта 1999 года премьер-министр России Евгений Примаков сидел в самолете, направляющемся в США. Когда лайнер уже находился над Атлантическим океаном, он узнал о начале НАТОвских бомбардировок Югославии, и получив согласие президента Ельцина, распорядился развернуть борт обратно - в сторону Москвы.

В тот день российский внешнеполитический курс также совершил разворот - от глобальной интеграции в мировое цивилизованное сообщество к особому пути.

Этот эпизод войдет в историю как “разворот над Атлантикой” и во многом станет началом пути, приведшем к сегодняшнему дню – российскому вторжению в Украину, изоляции Путинской страны, новой “Холодной войне”.

Ответ Москвы. В ответ на военную операцию НАТО против союзной Югославии Москва решила действовать в одностороннем порядке, и после окончания НАТОвских бомбардировок, без согласования с кем-либо перебросила своих миротворцев из Боснии в Приштину.

При этом Россия заняла бескомпромиссно одностороннюю просербскую позицию.

Признание. В феврале 2008 года, после того как Косово провело почти 9 лет под управлением ООН, Косовский парламент в одностороннем порядке, но при поддержке Запада провозгласил независимость края от Сербии.

Новое государство на следующий же день признали США, Британия, Франция, Турция и Албания, далее, в течение 2008 года - более 100 стран, а к настоящему моменту Косово признают 98 из 193 государств-членов ООН.

Важный момент: признание произошло после того как мирный процесс под руководством Марти Ахтисаари оказался безуспешным из-за бескомпромиссной позиции сербов. Помимо этого, на протяжении упомянутых 9 лет в Косово укрепились местные институции, развилась демократия. Все это вкупе и подтолкнуло Запад признать его независимость.

Рождение “Косовского прецедента”. Возмущение Кремля “нарушением Вашингтоном и Североатлантическим альянсом в Югославии принципов международного права” впоследствии перетекло в тезис “Почему им можно, а нам нельзя?!”, а в конечном итоге - в российские агрессии против соседних государств.

Именно война в Югославии с последующим признанием Косова стала главным “оправданием” Путинской агрессии против Грузии вскоре после провозглашения анклава в 2008-ом, а спустя годы – и войны против Украины.

Однако на самом деле, Россия просто-напросто пренебрегла целым рядом важнейших и совершенно очевидных различий, в то время как для всего цивилизованного мира Косово – это т.н. sui generis – единственный в своем роде, уникальный случай.

Почему Косово – не прецедент и быть им не может. Предпосылок для рассмотрения ситуации в Косово, как уникальной модели урегулирования конфликта, действительно нет в силу специфики этого конфликта, как и процесса его урегулирования. Каждый конфликт действительно имеет свою уникальную социальную, политическую, историческую и этническую подоплеку, а потому требует особого подхода.

Чтобы убедиться в этом, давайте кратко сравним случай Косово, например, со случаем Абхазии:

1) Этнический состав: еще до начала открытого конфликта в Косово 90% его населения принадлежало к одной - косовской албанской этнической группе, в то время как до начала конфликта в Абхазии абхазская этническая группа составляла лишь 17% населения;

2) В Косово община косовских сербов при непосредственном содействии сербского правительства, армии и спецслужб угнетала албанскую общину, совершая при этом серьезные нарушения основных прав человека, и все попытки международного сообщества остановить такое угнетение оказались тщетными. А в случае конфликта в Абхазии абхазская община при содействии и даже участии вооруженных сил РФ нацелилась на грузинскую общину, и после смертельных жертв последняя вынуждена была массово покинуть территорию;

3) После военного вмешательства сил НАТО сербские силы покинули Косово, и косовская албанская община получила возможность безопасно и достойно вернуться в свои дома. При этом люди получили беспрецедентную международную гуманитарную, техническую и материальную помощь, которая позволила им восстановить свои жилищные условия, создать и поддерживать основные институты. В Абхазии же сотням тысяч граждан так и не было позволено безопасно и достойно вернуться в свои дома, они по сей день продолжают свое тяжкое существование в статусе беженцев и вынужденных переселенцев в других частях Грузии, а также за рубежом. И как на днях заявил глава абхазского де-факто внешнеполитического ведомства Инал Ардзинба, “никто никого в Абхазию возвращать не намерен – этот вопрос даже не обсуждается”;

4) Международное присутствие: международное сообщество создало обширную международную администрацию для управления Косово и выделило беспрецедентные ресурсы для удовлетворения потребностей косоваров. НАТО (KFOR) по мандату СБ ООН первоначально с численностью около 46 000 человек отвечало за установление и поддержание безопасности в Косово. В составе СДК дислоцировано было около 17 000 военнослужащих из 35 стран мира. ЕС отвечал за экономическую реабилитацию Косово, и с 1999 года его донорская помощь составила более 1,6 млрд евро. Обширная миссия ОБСЕ вместе с администрацией ООН отвечала за наращивание потенциала демократических институтов, защиту и продвижение прав человека, построение демократии, верховенства закона, а также создание косовской полиции. В то время как в Абхазии ничего подобного никогда не происходило: все попытки Грузии использовать международные ресурсы для аналогичных целей в Абхазии были отвергнуты де-факто властями. Посредничество было в значительной степени делегировано Российской Федерации, являющейся вовлеченной стороной, а ООН и ОБСЕ играли второстепенную роль и почти не несли никакой ответственности. В Абхазии миротворческую операцию формально возглавляло Содружество Независимых Государств, однако миротворческие силы, насчитывающие около 1700 человек, представляли собой вооруженные силы РФ, принимавшие участие в конфликте на стороне Абхазии. Кроме того, благодаря агрессивной политике российских властей большинство населения Абхазии получило российское гражданство, а российские вооруженные силы вместо выполнения миротворческих функций служили интересам РФ. Международное же присутствие в зоне конфликта ограничивалось 122 военными наблюдателями и 13 сотрудниками гражданской полиции Миссии наблюдателей ООН в Грузии (МООННГ), причем развернутой в Зугдиди, а не на абхазской стороне. Их мандат был связан с Миротворческими силами СНГ, которые также отвечали за их безопасность, в силу чего им не доставало какой-либо подотчетности и эффективности. Таким образом, у миссий международных организаций не хватало средств для мониторинга ситуации на местах или продвижения переговоров по политическому урегулированию конфликта.

Россия, обладающая правом вето в ООН, ограничила международные миссии символической ролью наблюдателей и сделала их сторонними наблюдателями в бессистемных переговорах по урегулированию. Горстка наблюдателей не могла компенсировать дисбаланс в миротворческих силах, где российские силы являлись единственными миротворцами в Абхазии.

При этом Россия, претендующая на посредническую роль, оказывала финансовую помощь и предоставляла оружие абхазской стороне, выдавала паспорта жителям региона.

По сути, Абхазия представляла собой российский плацдарм на территории другой страны, нарушающий международное право.

5) В случае с Косово суверенное правительство угнетало собственный народ. А в Абхазии к агрессии подключилась иностранная держава в своих геополитических целях. И даже сегодня Абхазия, будучи уже признанной Россией, управляется под эффективным контролем Москвы – зачинщицы конфликта.

6) Военная интервенция НАТО остановила этническую чистку косовских албанцев, в то время как этническая чистка грузин в Абхазии хотя и была осуждена документами саммитов ОБСЕ в Будапеште (1994 г.), Лиссабоне (1996 г.) и Стамбуле (1999 г.), но до сих пор серьезно не рассматривалась и не устранялась.

7) В отличие от косовских албанцев, абхазы в Абхазии имели полные гарантии сохранения своего языка и культурной автономии (там функционировали образовательные центры и научные учреждения на родном языке, на нем издавались книги, журналы, газеты, в Абхазии был Абхазский университет, теле- и радиослужбы). Кроме того, основные административные посты занимали этнические абхазы, доля которых (более 50%) намного превышала их процентную долю в населении (17%). Так, абхазы были представлены в Верховном Совете Автономной Республики 43%-ми, в то время как грузины, составляющие 47% населения – 40%-ми, что означало реальное доминирование одной малочисленной этнической группы во всех сферах экономической, социальной и политической жизни;

8) В Косово референдум о независимости был проведен до начала вооруженного конфликта (1992 г.), причем с участием абсолютного большинства (80%) местных жителей. В Абхазии же он (1999 год, референдум о независимости) проходил в ситуации, когда абсолютное большинство местных жителей не могло принять участия, будучи вынужденным покинуть свои дома во время конфликта;

9) Косовский конфликт определялся этническими и религиозными факторами, тогда как конфликт в Абхазии носил в основном политический характер, был спровоцирован и движим внешними силами. Эти же силы для достижения собственных политических целей спровоцировали этническую чистку в зоне конфликта.

10) Местные власти в Косово стремились к независимости, тогда как абхазские группы, кажется, разделены между национально настроенными и пророссийскими тенденциями. Грузинское же большинство населения (47% до вооруженного конфликта) лишено избирательных прав в результате выселения или репрессий.

Двойные стандарты и мифы РФ. Россия, будучи категорически против отделения Косова от Сербии и последовательно выступая за территориальную целостность государства, спустя всего несколько месяцев после провозглашения Косовской независимости вторглась в Грузию, а впоследствии признала независимость Абхазии с т.н. Южной Осетией, оправдываясь именно “Косовским прецедентом”. Что это, как не лицемерие?

Достаточно проследить хронологию заявлений российского руководства:

“Нет и проекции этой ситуации на Абхазию, Южную Осетию, Приднестровье. Мы не ждем, “потирая руки”, что сейчас Косово отломят от Сербии, и мы начнем то же самое делать в отношении этих республик. Мы прекрасно понимаем дестабилизирующие эффекты любых сепаратистских процессов. Поощрять сепаратистские тенденции, я считаю, аморально” – Сергей Лавров, март 2007-го, выступление в Госдуме РФ;

“Я подписал указы о признании Российской Федерацией независимости Южной Осетии и независимости Абхазии. Россия призывает другие государства последовать ее примеру” – Дмитрий Медведев, 2008 г., телеобращение вскоре после пятидневной войны с Грузией.

Впоследствии российские власти всегда делали то, что обещали не делать. Например, обещали не вторгаться в Украину, но вторглись; обещали не аннексировать территории, но аннексировали:

“Слышал, что некоторые деятели в Европе стали “кликушествовать”, что вот теперь, после Южной Осетии следующей будет Украина, потом Молдова, но это вызвано больным воображением” – Сергей Лавров, интервью “Польскому телевидению”, сентябрь 2008-го, шесть лет до аннексии Крыма и 14 до полномасштабного вторжения в Украину;

“Вариант присоединения Крыма к России не рассматриваю” – Путин, встреча с журналистами, 4 марта 2014 года; “Крым и Севастополь возвращаются в родную гавань!” - заявление Путина уже через две недели - 18 марта 2014-го на праздничном митинге.

И когда вопреки предшествующим заверениям верховного главнокомандующего полуостров “возвращался в родную гавань”, оправдывали это опять же “Косовским прецедентом”:

“Крымские власти опирались и на известный Косовский прецедент – прецедент, который наши западные партнеры создали сами, что называется, своими собственными руками. В ситуации, абсолютно аналогичной крымской, они признали отделение Косова от Сербии легитимным” – заявил тогда Путин.

Надо ли говорить, что признание независимости сепаратистских республик Донбасса - “ДНР” и “ЛНР” российский лидер обосновывал тем же?

Причем сделал он это в беседе с генсеком ООН Гутерешем 26 апреля 2022 года, когда мир уже знал о Буче. Российские официальные лица то отрицают факт резни в Киевской области, то рассказывают о “постановке”, не замечая свидетельств бесчисленного количества авторитетных правозащитных организаций, то напоминают об этнической чистке сербского населения в Косово. При этом ни слова об уничтожении силами сербской полиции и армии косовских мусульман албанцев, которые, кстати, составляли большинство населения анклава, как и прямом распоряжении диктатора Милошевича убивать конкретно албанцев! И нет, вы не найдете ответа на вопрос, как вообще убийство людей в одной стране оправдывает убийство людей в другой.

Да, безусловно, лучше бы цивилизованные государства нашли иное решение кризису в Косово. Но и утверждать, что действия НАТО были “хитрым маневром Вашингтонского обкома”, нельзя: там все действительно было неоднозначно, там действительно был геноцид, за которым последовало международное вмешательство.

Хотя российские официальные лица пытаются провести параллели и в этом отношении, утверждая, что “Киев в Донбассе устроил геноцид”. А ведь по данным ООН, за 8 лет, предшествовавших полномасштабному вторжению России в Украину, число убитых в Донбассе гражданских лиц составляло чуть больше 3 тысяч человек, 2 тысячи из которых погибли в самом начале боевых действий - в 2014-ом; все 8 лет эта цифра снижалась и уже в 2021-ом в регионе погибли 25 мирных жителей, большинство из них – от мин и неосторожного обращения с неразорвавшимися снарядами. Так что нет, это точно не Косово! Зато российский МИД звучит вполне как Слободан Милошевич: “Боевики “Азова” заслуживают казни, но не расстрела, а повешения, потому что они не настоящие солдаты и заслуживают унизительной смерти” – говорилось в твите посольства РФ в Великобритании от 29 июля 2022 г.

Противоречия в документах ООН. Споры о том, можно ли считать Косово прецедентом, связаны во многом с уставом ООН, декларирующим одновременно два взаимоисключающих принципа: право наций на самоопределение и неприкосновенность территориальной целостности государств.

Россия, пользуясь этим, ссылается то на один, то на другой - в зависимости от нужд момента:

“Суверенитет и территориальная целостность государства – это фундаментальные ценности” – цитата из интервью Владимира Путина незадолго до аннексии Крыма;

“Вхождение Крыма в состав РФ, его воссоединение с Россией произошло в полном соответствии с международным правом. Есть статья 1 Устава ООН, среди главных принципов которой - право наций на самоопределение. Чуть ниже там упоминается и необходимость уважать территориальную целостность государств, но в контексте права на самоопределение” – цитата из ежегодной традиционной речи главы МИД РФ Сергея Лаврова от 1 сентября 2016 г.

В свою очередь дипломаты и юристы ООН едины во мнении, что право народа на самоопределение не должно автоматически означать свободу отделения, - именно поэтому один из главных принципов ООН состоит в защите территориальной целостности государств.

На Западе настаивают: события в бывшей Югославии уникальны, и Косово не может быть прецедентом, как и ни один другой конфликт, и каждый случай должен рассматриваться как первый и последний.

Точно так же и с правом на самоопределение: оно очень зависит от контекста, и в каждом отдельном случае подход должен быть индивидуальным. К примеру, т.н. Южную Осетию и Абхазию весь цивилизованный мир считает неотъемлемой частью Грузии хотя бы по той простой причине, что говорить о самоопределении этих регионов без изгнанных оттуда сотен тысяч грузин невозможно. Давайте тогда сначала вернем всех беженцев и проведем референдум! Почему ни осетинские, ни абхазские, ни, что главное, российские власти на это не идут? - Да потому, что прекрасно понимают, каковы будут результаты! Рассуждать о самоопределении крымчан или жителей Донбасса в условиях российского военного присутствия так же невозможно - просто потому, что это вне правовых рамок. Что же касается Косова, там албанцы составляли большинство, и в отличие от русскоязычных регионов Украины, их буквально вырезали.

Заключение. Тем не менее российский диктатор продолжает пользоваться “Косовским прецедентом”, обвешивая его миллионом ложных аргументов, фальсификаций и мифов.

Реальность же заключается том, что да, решение Вашингтона и НАТО, принятое два десятилетия назад, оправдать непросто, но это ни на секунду не оправдывает преступлений, совершаемых Россией на протяжении последующих двух десятилетий и длящихся по сей день.

Екатерина Цанава